Обрученная с Розой - Страница 124

124

Какое-то мгновение Анна глядела на него, а затем покорно спустилась в трюм, захлопнув за собой крышку люка. Филип же стал совещаться с матросами о том, что они могут сделать, чтобы хоть как-то укрепить судно перед бурей.

Море погасло так же внезапно, как и вспыхнуло. Занялся рассвет, а с ним явился и ветер, пригнавший тяжелые тучи. Начался шторм. И вновь обезображенный корпус судна швыряло и крутило среди волн, пены и вихрей брызг. «Летучий» стонал и, казалось, готов был развалиться при каждом новом порыве ветра. Море ревело, молнии одна за другой секли небо, и при их свете беснующееся водное пространство выглядело еще более грозным.

Три человеческих существа на палубе не в силах были что-либо предпринять. Они лишь горячо молились, вверив судьбу небесам, да из последних сил цеплялись за обрывки снастей и обломки ограждения.

Филип втиснулся в небольшое углубление у кормы и лишь набирал в легкие побольше воздуха, когда видел, что очередная волна готовится накрыть корабль. Вдруг он замер, заметив, как у обломанного основания грот-мачты откинулась крышка люка и оттуда показалась голова Анны.

– Назад! Назад! – изо всех сил закричал рыцарь.

В этот момент новый вал обрушился на палубу, и у Филипа все оборвалось внутри. Забыв обо всем на свете, он кинулся по скользкой наклонной палубе туда, где только что была Анна, и прыгнул в люк. Хвала небесам! Она была здесь. Ее оглушило и отбросило назад потоками воды. Филип схватил ее за руки.

– Я же просил вас!..

– Трюм наполняется водой, – проговорила девушка. – Я не могла больше оставаться здесь, не сообщив вам.

Майсгрейв похолодел. Они с Анной стояли на груде тюков шерсти, а внизу плескалась вода. Филип медленно спустился и тут же, не устояв, рухнул в воду. Поначалу он погрузился с головой, а когда поднялся, вода была ему по грудь. Снаружи о борт ударяли волны. За переборкой бился Кумир. Когда он на миг притих, рыцарь услышал слабое журчание воды. Он вздрогнул, поняв, что расшатанные качкой доски внутренней обшивки сдали и вода через множество щелей устремляется в трюм. Значит, он не обманулся, заметив наверху, что корабль как бы осел и накренился в сторону кормы. Так оно и было – они погружались, и любая большая волна могла ускорить их гибель, опрокинув отяжелевшее судно.

Филип стоял не двигаясь, пока очередной удар о борт не повалил его в воду. За перегородкой снова заметался Кумир. Тогда рыцарь вскарабкался на тюки и, стараясь не глядеть на девушку, заговорил:

– Попробуем что-нибудь сделать. Залатаем пробоины… Надо откачивать воду… Завалим щели тюками с шерстью…

– Но ведь щелей слишком много, – возразила Анна. – Кругом течь. Я все осмотрела, прежде чем подняться наверх.

Она говорила совершенно спокойно. Филип повернулся к ней – Анна улыбалась.

– Разве теперь не все равно?.. – негромко проговорила она. – Разве я не была счастлива в этой жизни? И разве ты сейчас не со мной?..

Она шагнула к нему и обняла. Они погибали, и все, что имело значение в их земной жизни, не стоило сейчас ровным счетом ничего. Анна прильнула к Филипу всем телом, ее руки ласкали его шею и плечи, блуждали в жестких от соленой воды кудрях.

Филип также обнял девушку одной рукой, держась другой за кусок каната, обвивавшего основание мачты. Их качало, он с трудом стоял на ногах и удерживал ее. Зеленые, как у кошки, чуть прикрытые глаза Анны были совсем рядом. В них отражались туман и нежность.

– Я так давно люблю тебя, Фил… – шептали ее губы возле самого его рта. – Я люблю тебя и не хочу умереть, не познав, что такое твоя любовь. До смерти еще остается целая вечность, и я хочу принадлежать тебе. Возьми же меня, люби меня, Фил…

Ее голова откинулась, влажные губы блестели. Филип терял голову. Буря, шторм, безысходность – все это куда-то ушло, все, кроме этой улыбки, полной первозданной страсти, кроме безграничной нежности в ее глазах и хрупкого, тесно прильнувшего к нему тела.

Потрясенный и околдованный, он склонился к Анне и приник к ее теплым сладостным устам, раздвинул их в поцелуе, ощутил, как его язык коснулся ее зубов. На какой-то миг они оба застыли, забыв обо всем, упиваясь этим долгим, завораживающим поцелуем.

На корабль внезапно обрушился такой удар, что они непременно упали бы с тюков, если бы Филип отпустил канат. Он удержал Анну, и она изогнулась, запрокинув голову. И в этот миг сверху долетел неистовый вопль:

– Земля! Смотрите, земля! Совсем рядом!

Филип резко выпрямился. Нет, он не ослышался. Кричал Том, и его голос перекрывал шум ветра.

– Земля! Это земля!

Филип, встряхнув головой, хотел было броситься наверх, но руки Анны удержали его.

– Не уходи!

– Пустите… Да успокойтесь вы, леди!..

Он разомкнул обнимавшие его руки и почти отшвырнул девушку на тюки с шерстью. От соленой воды они стали как каменные. Анна слабо застонала, ударившись о них спиной. Филип же, едва не сбитый с ног потоком хлынувшей сверху воды, кое-как вылез на палубу и прикрыл за собой люк.

Сомнений не было. Перед ними была земля – длинная, слегка всхолмленная полоса суши.

– Что это за берег? – спросил он у пожилого матроса.

– Не знаю. Мне не приходилось бывать здесь.

Их неотвратимо несло в сторону берега, но – Боже правый! – как он был еще далек!

Корабль все сильнее кренился, почти ложась набок. Филип сообщил матросам, что трюм наполняется водой.

– Я давно догадался, – сказал старший, указывая на осевшую корму и задравшийся нос корабля. – Долго мы не продержимся.

– Но успеем ли дотянуть до суши?

– Вряд ли. Однако Господь явил нам землю как раз вовремя, и мы можем попытаться рискнуть.

124