Обрученная с Розой - Страница 143

К оглавлению

143

Клодина Сигоне неспешно отведала из котелка.

– Уехала еще на рассвете. Велела передать, что вынуждена взять с собой немного денег.

– Куда?.. Куда она направилась? Ради самого неба, отвечайте!..

Женщина глядела на него с интересом. Сегодня утром, когда юная англичанка предстала перед ней в одежде мальчишки, она было решила, что это очередная шутка. Девушка держалась удивительно непринужденно, хотя и была бледна. Выпила чашку бульона, натянула перчатки, прихватила хлыст. Однако постоялец, слушая мадам Клодину, менялся на глазах.

– Что с вами, сударь? Крест честной! Не ограбила ли вас ваша подружка?

Филип присел на ступеньку и провел ладонью по лицу. Все было кончено. Этой ночью Анна простилась с ним. Ее гордость не могла позволить, чтобы после его отказа все оставалось по-прежнему. В глубине души он понимал ее, однако пронзившая его боль была нестерпимой.

Не видеть ее, не слышать ее смеха, не касаться ее… Боль давила, росла, заполняя весь мир. Он глухо застонал. Когда он думал о том, что пути их разойдутся, то полагал, что это произойдет гораздо позже и у них еще будет достаточно времени друг для друга. Перед ними расстилался путь через всю Францию. Они могли бы еще долго быть вместе, скакать рядом, ночевать в придорожных гостиницах… Но гордая душа Анны Невиль не вынесла поражения. Ей не нужны были крохи, не нужна его снисходительность. Ей нужно было все – или ничего…

Нет, он не может позволить, чтобы в один миг развеялось, словно наваждение, их счастье! Как жить без Анны? Он догонит ее, он скажет… Что, впрочем, он скажет? Да не все ли равно! Главное – вновь обрести ее, прижать к сердцу, ощутить ее податливую хрупкость.

Он вскочил, расплатился с хозяйкой и без промедления отправился в путь.

В Бордо было шестнадцать ворот. Филип объехал половину, расспрашивая стражников, чтобы выяснить, какую дорогу выбрала Анна. Разумеется, она выехала гораздо раньше, но вскоре обязательно сделает остановку. Главное – догнать. Он догадывался, какая дорога привлекала Анну больше других – в Анжу, туда, где сейчас находятся Уорвик с королевой Маргаритой.

Ему не сразу удалось напасть на след. Наконец он наткнулся на стражников, указавших, что действительно паренек на пегой кобыле, как только они отворили ворота, покинул Бордо. Не мешкая, Майсгрейв пустился в путь. Он торопился, беспрестанно подгоняя Кумира и продолжая расспросы на всех заставах. В его душе шевельнулась надежда. Что ж, видимо, она на самом деле движется в сторону Анжу и он сможет ее нагнать.

Однако близ Ангулема след Анны затерялся. Филип заглядывал во все постоялые дворы, допытывался в замках, монастырях, обшаривал даже придорожные хижины. Зеленоглазого паренька на пегой кобыле никто не видел. Тогда, отчаявшись, он решил скакать в Анжуйское графство, куда рано или поздно должна была прибыть Анна.

Он ехал до сумерек и в последующие два дня не прекращал гонку. Теперь вокруг тянулись болотистые леса Пуату. Всадника окружали могучие дубы и вязы, невольно напоминая об Англии. Вдобавок заморосил дождь. Местность была пустынная, и однажды Майсгрейву пришлось вступить в настоящую схватку с разбойниками. Но даже получив ранение, он продолжал путь.

Анна! Хрупкая, в мужской одежде, беззащитная, в полном одиночестве, с одним кинжалом у пояса. О, хоть бы в дороге она прибилась к купеческому обозу!..

Когда он прибыл в графство Анжу, его как громом поразило известие: ни королевы Маргариты, ни Уорвика там не было. Сиятельные особы отбыли в Париж на праздник по случаю рождения наследника престола.

Едва успев отдышаться, Майсгрейв снова пустился в путь по размытым дождем дорогам. Но странная слабость стала одолевать его. Все больше беспокоила полученная в дороге пустячная рана. Он старался не придавать ей значения, пока не вынужден был попросить помощи в монастыре близ Тура. Филип почти свалился с коня на руки монахов, хотя твердил, что завтра опять тронется в путь. У него началась лихорадка. Брат-лекарь, осмотревший порез на его руке, только покачал головой. Позже он пошел к своему настоятелю и сказал:

– Отче, этот рыцарь серьезно болен. Если мы не окажем ему помощи, то возьмем на душу грех и рыцарь погибнет.

30
Париж

Людовик ХI Французский был поразительно скуп. Его скупость вошла в поговорку. Однако даже Карл Бургундский и Франциск Бретонский, известные тем, что разбрасывали золото направо и налево, опешили, узнав, что Людовик Валуа сразу после шумных торжеств по случаю рождения наследного принца Карла готовится пышно отпраздновать бракосочетание своей сестры Боны и герцога Жана Бурбонского.

Больше всего разговоров об этом событии шло среди парижских буржуа. Мало того, что им пришлось раскошелиться на празднества по поводу рождения принца, на подарки к крестинам королевского отпрыска да на пиры, устроенные королем в честь появления на свет долгожданного наследника, – теперь как снег на голову свалилась эта скоропалительная свадьба.

Одна лишь чернь ликовала, солидные же люди знай себе развязывали кошели. Это было не похоже на Людовика – короля, который так печется о подданных, что дал торговцам и ремесленным цехам особые привилегии, чтобы они беспрепятственно богатели, а с ними богатела и Франция.

Впрочем, вся эта оргия расточительности была частью заранее продуманного плана. В стране все сильнее ощущалось противостояние Франции и Бургундии, и Людовик стремился заручиться поддержкой наиболее влиятельных сеньоров. Сиятельный жених принцессы Боны был одним из таковых. На устроенные в Париже празднества стеклось великое множество знати, и король со своими советниками не покладая рук плели сети интриг, расставляли ловушки и вербовали все новых и новых приверженцев. Говорят, именно тогда Людовику и удалось подкупить Кампобассо80.

143